1.

Денис Курнов проснулся - как вынырнул из холодной, даже ледяной воды воспоминаний. Он посмотрел на жену, спящую рядом, на кровать сына, и чтобы им не мешать вышел на кухню, закурил, посмотрел на унылый пейзаж за окном. Такие же серые панельные многоэтажки, как и та, где живёт он: трубы ТЭЦ, непривычно пустынная МКАД. Райончик, конечно, дрянь, но,   как говорится, на безрыбье и рак рыба. Хорошо хоть бабка завещала ему и брату квартиру в Текстильщиках: продали, и купили две. Ну, уж где придётся… 

Он курил и думал: к чему бы это ему уже давно стал сниться один и тот же сон? Даже не сон, а быль из уже довольно далёкого прошлого. Дело было во время очередной, бесконечной Чеченской. Они тогда осуществляли какие-то следственные действия, как всегда без  войскового прикрытия - что в том бардаке было обычным делом… Вот тут на них и вышла эта банда, раз в пять больше по численности. Занял он тогда с товарищами оборону за насыпью. И всё бы вроде нормально, позиция удачная, связь есть, но вдруг неожиданно замолчал ПК, основная огневая мощь группы, и командир приказал отойти к многоэтажкам, стоящим метрах в пятистах от насыпи. Почему он это сделал - и сам после не смог объяснить. Нет, он не струсил, не испугался, а, скорее всего, принял то единственное НЕверное командирское решение, за которое платят жизнью своею и своих подчинённых. 

Денис тоже стал сниматься с позиции, но на долю секунды замешкался со своим РПК (служившим всегда поводом для насмешек и подначек: ну, правда, для чего оперу РПК?). И вдруг понял всё, и увидел, как через 30-40 секунд их, бегущих к домам, вышедшие на насыпь «чехи» расстреляют, как в тире. Его и его товарищей. А после по всем каналам ТВ и интернета покажут кадры, где их, конечно, представят не обычной следственной группой, а спецназом ФСБ, уничтоженным вооруженными силами маленькой, но гордой республики. Но им-то уже будет плевать - ибо остывать они будут в грязи чеченского пластилина. И тогда он принял единственно правильное, а по большому счёту ЕДИНСТВЕННОЕ в своей жизни серьёзное решение. 

Он не побежал к домам, а сместился вправо и залез в какое-то бетонное сооружение, в котором то ли в результате боёв, то ли по недосмотру строителей была широкая щель. Вот из этой щели, как из амбразуры ДОТа, он и рубанул во фланг выходящим на насыпь «духам». 

Огонь пулемёта, пусть даже такого маломощного как РПК, с фланга и с такой дистанции – губителен. Не один, и не два, и не пять «чехов» легли после его очередей, атака захлебнулась. 

Но полевой командир, видать, был тоже «тёртый калач». Он понял, что перед ним НЕ обычная пехота, и потому любой ценой хотел уничтожить группу, а в идеале кого-то живым прихватить. И понял полевик, что есть у него секунд 45, пока не добежали до высоток те, чтобы расправиться с ним, и он, мгновенно перегруппировав свои силы, кинулся в атаку. 

Денис расстрелял уже два диска, а в третьем, последнем, осталась где-то половина патронов с чётко проставленным клеймом «65» (видно, подчищали  последние  армейские остаточки некогда могучей армии). Он, когда снаряжал ими диски, посмеивался... А вот сейчас увидел в этом свою судьбу. И вспомнил почему-то в этот момент книжки из своего советского детства: книжки про войну, плохие и хорошие, но те, где герои так же, как и он, гибли, и то, о чем думали они тогда. 

И он подумал, что вся его жизнь, не короткая и не длинная, вся его жизнь тридцатилетнего мужика уложилась в тридцать с небольшим патронов, выпущенных в год его рождения... 

Но всё же Саныч был настоящим командиром: добежав до высоток и мухой взлетев наверх, он с ходу просчитал ситуацию, и приказал  открыть отсечной огонь во фланг наступающей на Дениса цепи. Повторилась ситуация шестидесятисекундной давности - с той лишь разницей, что дистанция стала больше, зато плотность огня выше. Но и главарь банды, поняв что основные силы от него оторвались и их уже не достать, решил взять Дениса во что бы то не стало. И лучше - живым. 

Тут духи сплоховали, и тем подарили Денису жизнь. Двое крайних, находящихся у самой насыпи и оказавшихся в мертвой зоне (с высоток это место не простреливалось), вместо того чтобы сидеть и просто не давать ему вылезти, решили  проявить активность, и пошли в атаку. Курнов понял, что это его единственный шанс. Срезав этих двоих очередью в те самые тридцать с небольшим патрона, выскочил из люка и рванул к высоткам. От него этого явно не ожидали, и боевики на долю, на сотую долю секунды растерялись. А когда пришли в себя - с высоток рубанул ПК. Видно, перед этим -  бесконечно давно, когда они только начали бой, - произошла задержка при стрельбе или пулемётчик растерялся… И сейчас Саныч  не очень гуманным, но по-военному эффективным методом привёл его в чувства. Об этом Денис подумал, когда перемахнул насыпь и рванул что есть мочи к высоткам, а ПК всё молотил и молотил, никому не давая подняться на той стороне. 

Нет, всё-таки есть бог на свете: Денис живой и даже без единой царапины влетел в развороченный подъезд многоэтажки. Друзья обхватили его, как-то все разом понимая, что он для них сделал. А Саныч не то кричал, не то орал: 

- Я тебя, Курнов, конечно, к Герою России представил бы, но в больших кабинетах это дело зажмут, а «Орден мужества» ты, считай, уже получил! 

- Э, Саныч, орден-то тоже под вопросом!.. 

Саныч взъерепенился в радости своей страшной: «Да ты что? Я до директора дойду, ты же подвиг совершил, понимаешь – подвиг!» 

Сигарета кончилась, Денис выкинул окурок в форточку, ещё раз взглянул на пейзажик за окном, потом на часы. «Да не туда не сюда - шесть часов - поеду пораньше, а то в маршрутку опять не влезешь» - он включил конфорку, нажал кнопку электрочайника, и тихонько, чтобы не разбудить своих, стал собираться на службу. 

2. 

Вячеслав Николаевич Нахимов проснулся в прекрасном расположении духа, секунд тридцать полежал в кровати, потом медленно поднялся. Так же не спеша прошёл в зелёную, отделанную малахитом ванную, побрился и решил уже одеваться. Но, взглянув в окно на, может быть, последний день золотой осени, решил освежиться в бассейне, именно для таких дней и был построен, по его мнению, бассейн – крытый, с прозрачными стенами и потолком. 

Именно так он и представлял себе это: позднее солнце осени, холод, а внутри плывёт он в тепле и уюте. Да и архитектор постарался, подобрал какой-то  особенно тёплый то ли итальянский, то ли испанский камень. Проплыв метров двести, он вышел, обтёрся полотенцем и ненароком посмотрел на себя в зеркало. Ну, здесь всё в порядке, за формой он следит. Хотя… хотя ему через пару дней - пятьдесят пять. И позже, когда оделся и спустился в столовую, снова подумал: да, пятьдесят пять, время подвести некоторый итог. 

Итак, пятьдесят пять, генерал-лейтенант, этот дом на Рублёвке, квартира в центре Москвы и ещё одна, старая, в Питере. Плюс ещё два дома: один в Чехии, а другой недавно купленный в Испании, там сейчас жена как раз. Сын в совете директоров нефтяного холдинга. Дочь вышла замуж за иностранца, то ли чеха, то ли поляка, как все говорят – ну, очень талантливого кинорежиссёра. Так что здесь всё в порядке. Но не это главное: генералов много, но он-то человек большой политики, человек, можно сказать, самого ближнего круга. Вячеслав Николаевич подумал, повспоминал, как же это так получилось. 

Слава Нахимов был в юности парень, как говорится, языкастый, и пошёл (не без совета отца, конечно) по комсомольской линии. Пока его школьные товарищи со скучающим видом сидели на собраниях и не знали, как с них слинять, он на этих собраниях пламенно и горячо выступал. Результат не заставил себя ждать: в институте Нахимов уже был комсоргом. 

Слава, к тому времени ставший уже Вячеславом, настроился на партийную карьеру и даже начал зондировать почву в райкоме комсомола, но на пятом курсе его вызвали в деканат. Там вежливый средних лет человек сообщил Славе, что он сотрудник Комитета Государственной Безопасности и что они, изучив его личное дело, характеристики, и посоветовавшись с партийной и комсомольской организацией вуза, предлагают ему поступить на службу в органы Государственной Безопасности. Правда, пройдя переподготовку, Вячеслав попал не в Москву как рассчитывал, а в Ленинград, что тоже не плохо (не Кушка всё же и не Норильск ведь), да к тому же на достаточно перспективное место. 

И вот тут ему улыбнулась госпожа удача, как говорится, в тридцать два зуба. Кто мог подумать тогда, в семидесятых, что Володя, его сослуживец по отделу, с которым он сидел в одном кабинете, дружил семьями и пил водку по праздникам, станет Владимиром Владимировичем и займёт такую должность, что?.. 

Ну, а дальше, в девяностых, что сейчас называют лихими, Вячеслав Николаевич тоже не растерялся, тогда он показал всем этим повылезавшим «казанским» и «псковским», которые поначалу взъерепенились, и развили бурную деятельность, кто в городе настоящий Хозяин. Звёздным же его часом стало начало двухтысячных, когда Владимир Владимирович пошёл в гору. Стремительный перевод в Москву и сразу – генерал, начальник управления. 

От приятных воспоминаний настроение стало просто замечательное, и Вячеслав Николаевич подумал: а стоит ли сегодня вообще ехать в управление, может, под благовидным предлогом дома поработать? Но тут зазвенел телефон – раз, потом ещё и ещё. Нет, не коммуникатор, по которому он со всеми разговаривал. Это был звонок того старого аппарата-вертушки, по которому мог звонить лишь один человек. Генерал мухой взлетел к себе в кабинет и снял трубку. 

- Здравствуй, Вячеслав Николаевич. Что, дома сидишь? 

- Здравствуйте, Владимир Владимирович! Да нет, уже в управление собираюсь. 

- Ну, заранее с юбилеем не поздравляют… Но, в общем, решено тебя наградить орденом за заслуги перед отечеством первой степени. Ну, и от меня именное оружие, так что готовься… 

- Спасибо, Владимир Владимирович! Служу отечеству… 

- По тем проводкам, что мы вчера обговорили, обеспечь, чтобы всё в ажуре было. 

- Ясно! - Нахимов стоял на вытяжку как на докладе. 

- Да: и ещё тут какие-то активисты появились… Мешают нашим общим знакомым, чего-то там бастуют, протестуют. Да к тому же на саммите последнем в меня ими европейцы опять тыкали. Ты уж порешай этот вопрос, будь любезен. 

- Сегодня же займусь, немедленно, больше вы об этой проблеме не услышите. 

- Ну, хорошо, хорошо… Ах, да: забыл, зачем звонил. Сегодня к тебе прямо в управление по моей просьбе приедет Анна Белая и даст неофициальный концерт, я ей сказал, что ты большой поклонник её таланта. 

- Спасибо, Владимир Владимирович! 

Положив трубку, Нахимов матюгами помянул долбанных активистов. А так - вроде всё хорошо, даже отлично! Но пора всё же на службу в управление. 

3. 

Удачно заняв любимое место в маршрутке рядом с шофёром, всю дорогу Денис думал о Зафаре и информации, которую тот ему слил. Да, Зафар это находка! Как они познакомились - отдельная большая история. Зафар, таджик по национальности, получивший высшее образование ещё в СССР и потом, после бардака, войны и клановых разборок оказавшийся управляющим небольшого кафе в Термезе - фактически сам его нашёл. Кафе это облюбовали для тихих встреч люди,  занимающиеся доставкой с той стороны, из-за речки в бывший СССР разных щекотливых грузов - в основном наркотиков. И когда Россия в очередной раз под очередные обещания западных и восточных друзей сократила здесь, как всегда поспешно и бездумно, своё военное присутствие и влияние, Курнов (тогда ещё майор) успел передать Зафару высококлассную аппаратуру,  позволяющую контролировать все помещения кафе. И это сразу же начало приносить плоды. Вот и теперь получена информация о том, что в Россию  прибудет партия наркотиков, но не 1-2 кг, что происходит почти регулярно, а несколько тонн чистейшего афганского героина. Прибудут автотранспортом. Известно было и место, где в Узбекистане загрузятся. Но это - и всё. 

Маршрутка попала в первую утреннюю пробку, а Денис продолжал думать: ну, как повезут это ясно, возьмут фуру, в скрытые полости и тайники всё распихают, и пойдёт машинка в Казахстан, а потом и в Россию. Не через таможню и погранпереходы, конечно, а степными стёжками-дорожками. Уже здесь, в России, спецы быстро перебьют номера, взяв их от точно такой же, но только русской машины, и водителей местных найдут, без работы вечно сидящих. И повезут они, ничего не подозревающие, на машине с тульскими или рязанскими номерами какие-нибудь астраханские помидоры или чушки стальные челябинские. Для водителей и объяснение хорошее придумают, почему людей берут не там, откуда машина: мол, предыдущий водитель запил или поругался с хозяином, а груз надо срочно везти. Да и денег дадут сразу: «Всё без обмана, видишь». 

И пойдёт эта машинка с русским экипажем да местными номерами через всю Россию, и никто особо её смотреть-то не будет: машина ж не на международных перевозках работает. А где-нибудь не доезжая до места километров сто, встретит их хозяин и скажет, что место разгрузки изменилось, и надо вот здесь свернуть и километров тридцать в сторону от трассы на новые склады проехать. И, съехав с трассы, водилы уже на неё не вернутся никогда - ибо прирежут их по-тихому, деньжата гревшие сердца вынут, а самих прикопают в ближайшем лесочке. А несущую улики (пыль героиновую) машину, когда из неё всё вытряхнут, ночью, где-нибудь в промзоне земляки хозяев груза попилят на металл и быстренько спрессуют в стальные кубы. И не то, чтобы те, кто пилить да прессовать будут, не поймут, что дело не чисто… Но уж больно подробно будут расспрашивать пригнавшие машину люди о здоровье родственников и детей на родине. И любому человеку, на востоке выросшему, понятно, что не вежливость это, а предупреждение, считай угроза: помни, у тебя семья дома, ты тут, а мы там. 

Ко времени, когда в семьях водил заподозрят неладное, товар из машины разойдётся по венам, уже разбитый на миллионы доз. А где-нибудь в маленьком  городке уставший дежурный в отделении милиции проведёт к ещё более замученному оперу заплаканную женщину. После стандартных вопросов (как фамилия мужа, где работал, когда уехал в рейс, когда звонил в последний раз) заведут дело об исчезновении человека. И после таких же стандартных запросов и столь же стандартных отписок, попадёт оно в разряд «висяков», и пополнит список десяток тысяч таких же дел по всей России-матушке... 

Маршрутка вырвалась из объятий пробки и дворами устремилась к метро. 

…Так, ну, как повезут понятно, но маршрут и конечная точка его - вот вопрос вопросов. Ведь из Казахстана они могут пойти на Астрахань, и с таким же успехом на Челябинск, и отследить их передвижение ни один  спутник не сможет. Тут надо что-то придумать. 

Денис первым вылез из маршрутки и вместе с толпою спустился в метро. 

4. 

Вслед за машиной сопровождения  быстро летел бронированный БМВ Нахимова, а он всю дорогу смотрел в окно на подмосковную осень и думал. Думал об Анне Белой: она появилась на эстраде восемнадцатилетней девочкой, когда ему было уже за тридцать, и он тогда просто начал сходить по ней с ума. Конечно, не дежурил он как некоторые фанаты сутками под её окнами - всё-таки статус офицера КГБ обязывал. И не покупал у театральных жучков билеты на её концерт за любые деньги. Нет, она ему нравилась,  скорее, не как эстрадная певица, а как женщина. Он даже хотел использовать служебное положение, чтобы с ней как-то сблизиться. Но всё же осторожность взяла верх над чувствами: начальство в то время за такие фортеля по головке не погладило бы. Так что страсть его была тайная и не многие о ней знали. Но Владимир Владимирович знал и, видно, не забыл. 

Машина въехала во внутренний двор, охранник открыл дверь, Вячеслав Николаевич вышел. Машинально посмотрев на часы, про себя отметил: за 20 минут с Рублёвки в центр, не плохо. И вошёл в подъезд.   

Адъютант, как обычно, подал ему папку с материалами, он бегло их просмотрел – так, ничего срочного, хотя... Нажал кнопку селектора и приказал секретарю вызвать подполковника Дигало. Подполковник вошёл - весь такой ладненький, аккуратненький и отутюженный. 

- Ну, что там Сергей Викторович, как там наши дела? 

- Вы по обеспечению проводки? 

- Да-да. 

- Ну, в общем, всё нормально. Зарубежной резидентуре задачи поставлены, и у нас здесь всё отработанно, только… 

- Что - только? 

- Да журналист один там, в Латинской Америке, что-то разнюхал и статью написал: мол, русские здесь отмывают деньги, и так далее... Газета, конечно,  не из первых, но на всякий случаи я вам решил сообщить. 

- Ты что, не понимаешь, чья это просьба помочь с этой проводкой была - а?! Значит так: срочно готовь группу, свяжись с иностранным отделом, как хочешь, но сделай так, чтобы об этом писателе не там не тут вообще ничего слышно не было! Да, и главное выясни, у кого там язык слишком длинный - от кого-то же он информацию получал. Всё, иди, работай! И через два часа, через два – слышишь? доложишь о первых результатах. 

Дигало вышел, а Нахимов снова раскрыл папку, но тут его по селектору побеспокоил секретарь: 

- Я по поводу подполковника Курнова, вы просили напомнить, а то уже месяц прошёл и из наградного четыре раза звонили. 

- Ах да! Чёрт, Курнов… Ну, пригласи его сейчас же ко мне, срочно. 

5. 

Денис вышел из метро и пошёл пешком в сторону управления, по дороге всё размышляя, как же достать этот караван. Нет, по закону, конечно, надо обратиться к той стороне и официально сообщить о готовящейся попытке столь крупной контрабанды. Но где гарантия, что груз не принадлежит какому-нибудь «уважаемому человеку» или «родственнику уважаемого человека»? Тогда им придёт формальная отписка, что, мол, факты не подтвердились, а там, у себя, они начнут активно искать каналы утечки информации. Нет, такой вариант нам однозначно не подходит. Курнов вошёл в здание управления, предъявил удостоверение, поднялся к себе на этаж. 

…Так, тогда остаётся только один вариант: необходимо установить систему спутникого слежения  непосредственно на трейлер в месте погрузки, а потом отследить весь маршрут, встретить его на границе и проводить до места разгрузки, обеспечив задержание не только ни в чём не повинных водил. 

Денис вошёл в кабинет… Да, но такую операцию без санкции и помощи генерала не провести – и, как бы не хотелось, надо к нему идти согласовывать. 

И тут Курнов вспомнил: блин, костюм! Дело в том, что с недавнего времени всё управление заставили ходить в костюмах, и генерал уже несколько раз тыкал в Дениса за несоблюдение установленной формы одежды. А Курнов и не мог её соблюдать, ведь ему как настоящему оперу приходилось постоянно работать с людьми и встречаться не в кабинете, и для этого джинсы, свитер и натовская куртка М-65 подходили куда лучше. Ведь человека, появившегося в костюме и галстуке, где-нибудь в кафе при рынке, в лучшем случае примут за пожарного инспектора. И, естественно, никакого разговора не получится, да и в общем вагоне поезда, или на маленькой автостанции провинциального городка, где ему не раз приходилось встречаться с агентами, человек в галстуке - фигура противоестественная, а потому обращающая на себя ненужное внимание. 

Можно было, конечно, как некоторые, завести специальный «дежурный» костюм для визитов к начальству. Но, во-первых, у Дениса последние месяцы что-то не вытанцовывалось с деньгами, так что купить второй костюм было просто не на что, а во-вторых, видел Курнов для себя что-то недостойное в этих «начальственных» переодеваниях. Пока Курнов раздумывал над проблемой костюма, зазвонил внутренний телефон, и секретарь Нахимова передал приказ срочно явиться к генералу. 

Что ж, делать нечего: придётся идти как есть, подумал Курнов. 

6. 

Денис вошёл в кабинет начальника, предварительно коротко и официально спросив «разрешите», подошёл к столу – стандартное «здравия желаю товарищ генерал-лейтенант». Генерал, сидя за столом, что-то помечал у себя в бумагах – ответил небрежно на приветствие. И начал явно для проформы: «как успехи, как дела»… 

Тут Денис и выложил ему, о чем думал всё сегодняшнее утро, все предложения по информации Зафара. Генерал выслушал его молча, совсем без реакции на его слова, как будто не докладывал ему живой человек, а читал он текст, набитый на компьютере. И тут началось: 

- Вы что, предлагаете мне, товарищ подполковник, провести на территории дружественного нам – повторяю, дружественного! - государства, с руководством которого наш президент встречался всего два месяца назад?.. Так вот, на территории этого государства вы предлагаете мне провести спецоперацию?! Так давайте лучше сразу будем там их граждан захватывать и сюда доставлять, к вам в кабинет, чтобы вам работать сподручнее было. Да нет - зачем граждан? Лучше сразу представителей местной власти! А когда их президент нашего спросит, что происходит - мы ответим, что это же для подполковника Курнова всё делается, а то он без этого ну никак работать не может! 

Генерал вдохнул, выдохнул и пошёл на второй круг: 

- И сколько раз я вам говорил, что здесь у нас не грузчицкая, а управление ФСБ, и есть положение, определяющее внешний вид лиц, состоящих на государственной службе? И мы здесь примером должны служить для штатских ведомств, примером - вы понимаете?! А на вас глядя, и не поймёшь: то ли офицер, то ли торговец с Черкизовского рынка. Всё, можете идти, - генерал закончил свой грозный блистательный монолог. 

Денис повернулся через левое плечо чётко, как когда-то давно его учили ещё в учебке. 

- Постойте! - генерал приподнял седалище из своего кресла. - Тут вам из наградного отдела... 

И толкнул коробочку через стол, но не рассчитал силы, и она, проскользнув по полировке стола, шмякнулась на один из приставленных стульев. Курнов не глядя убрал коробочку в карман, и продолжал стоять. А генерал вновь уткнулся в бумаги, поглядывал на него через очки. 

- Я же сказал, вы свободны, идите – работайте. 

Курнов вновь развернулся и быстро вышел из кабинета. 

7. 

Генерал поднялся из кресла немного размяться. Курнов настроение испортил немного, ну да ладно. Только что звонил Дигало – всё готово, в его любимом ресторане всё заказано с доставкой сюда для небольшого банкета в честь Анны Белой, всё так, как он обычно любит и, естественно, на высшем уровне. Накатили приятные воспоминания: недавний там ужин с одной молодой особой, и как радовалась она, что владелец, зная его как постоянного гостя, преподнёс ей прекрасный букет белых лилий. Стоп, а цветы? Генерал сообразил, что совсем забыл о цветах для Анны. Позвонить Дигало? Но он уже не успеет, когда тот звонил, то сказал, что вот-вот будет здесь. 

Надо кого-то послать, наверняка здесь рядом есть какой-нибудь цветочный салон или киоск, на самый крайний случай. Он, было, нажал кнопку селектора, но вспомнил: адъютант предупреждал, что уходит в кодификацию. 

Ну, что ж, придётся действовать самому. Генерал вышел из кабинета, прошёл приёмную и сел в лифт, чтобы спуститься к дежурке и там кого-нибудь озадачить, но тут вспомнил – деньги. 

Дело в том, что генерал Нахимов уже несколько лет не знал, что такое деньги в привычном понимании. Он не ходил в магазины, не ездил на метро, не покупал билеты в театр и на самолёт. Нет, если генералу надо было расплатиться  за ужин в ресторане, за бутылку элитного коньяка или виски, которую он покупал, идя на юбилей к другу, или даже автомобиль, или шубу для своей любовницы - он просто доставал одну из своих банковских карт и расплачивался. То есть цены в привычном понимании для него не существовало. Последний раз о цене он задумывался около года назад, когда они с женой покупали виллу в Испании. С этими мыслями и подошёл генерал к дежурному: 

- Товарищ майор, как вы, наверное, уже знаете, к нам приезжает известная певица Анна Белая. Организуйте букет цветов, да посолиднее, деньги я потом отдам, только быстро организуйте. 

Дежурный замялся, это генералу не понравилось: 

- В чём дело? 

- Солидный букет тысяч пять стоит, не меньше. 

- И что? 

- До зарплаты осталось дня четыре, я попробую наскрести, но быстро… 

- Вам что, оклада не хватает? Вы сколько получаете? 

- Тридцать пять. 

- И что, вам тридцать пять тысяч долларов на месяц не хватает? 

- Каких долларов, товарищ генерал? Рублей… 

- Рублей?! 

Генерал как-то попытался представить, как можно жить на одну тысячу в месяц, но тут у него зазвонил телефон.

8. 

Денис вошёл к себе в кабинет. Сел за стол, открыл коробочку, в ней блеснула медаль «За Отвагу» - ну вот, ясно к чему сон был. Значит, орден тогда замылили, но медаль Саныч всё же пробил! Денис подумал секунду, как там Саныч у себя в Архангельске, но после навалилась какая-то злая серо-тоскливая безнадёга. 

А, может, всё послать к чёртовой матери и уволиться? Выслуги у него с «боевыми» на две пенсии хватит, да и друг давно в совместный бизнес зовёт, партнёром. Относительно спокойная, а главное денежная работа, без «мудрых» начальников и «чутких» руководителей. К тому же с его связями в «Конторе» он любые проблемы решит, да и на хрена всё это нужно?.. 

Но тут он вспомнил о Зафаре и подумал: а кто с ним работать будет, кому он его передаст, да и вообще - кто у них в отделе останется? 

Ну, так... Подполковник Дигало - карьерист и лизоблюд модели «чего изволите», с этим всё ясно. Полковник Ушинский старый волк, полковника получил ещё при Андропове, говорят, когда-то в деле был асс. Ну, а сейчас – из госпиталя в санаторий, из санатория в отпуск. Сидит на должности, так как у детей свой бизнес, «крышует» помаленьку, формально всё ещё начальник их отдела. Подполковник Матвеев – до полной пенсии три года,  ничего не ждёт только бы спокойно дотянуть. Майор Костин – пьяница, до окончания контракта осталось года полтора, раньше пил по чуть-чуть, сейчас почти в открытую, не увольняют, чтобы отдел не позорить, ждут конца контракта или оргштатных чтобы вышвырнуть, но по-тихому. Майор Ледынский - хочет уволиться, но не отпускают, а со скандалом уходить не желает, ждёт конца контракта как манны небесной. Всячески старается улизнуть в командировки - нет, не туда где «жарко», а куда-нибудь в тихую провинцию. Так как бизнес его свободно управляется через Интернет, он на месте, как представитель Москвы, даст одно-два «ценных» указаний местным операм, и целый день сидит, своими делами занимается. 

Капитан Сидорейко, этот вообще не знает, что он тут делает, понимает - генералом ему не стать, но и на гражданку уходить некуда. Так и служит, как в поговорке - не в кузов, не из кузова. Капитан Новиков и Майор Виноградов - ребята с похожими в простоте своей русскими фамилиями, и со столь же одинаковой судьбой. В прошлом  армейские офицеры и, возможно, даже неплохие, но не имеющие специальной «чекистской» подготовки и соответствующего образования. А потому чувствующие себя неуверенно перед начальством и понимающие, что в случае любого серьезного оргштатного они после Костина первые на вылет, а там для них один путь – сиди в будке у офисного центра да шлагбаум поднимай. 

Старший лейтенант Галиниченко - ну кто в ГБ не знает эту известную фамилию некогда очень большого пограничного начальника, это уже не фамилия, а семейный клан. Вот и  молодого Пашу посадили в их отдел, так сказать, «расти». И задача у него простая - в разборки не лезть, да начальству сильно не хамить. А он и не хамит, и оно (начальство) его особо и не трогает (попробуй тронь, клан так сразу за своего вцепится, не отвяжешься), и вообще живёт он как бы автономно от жизни отдела, вроде как и в коллективе,  а вроде как и нет. Старший лейтенант Полозов – ну, этого притащил откуда-то из провинции подполковник Дигало, нашёл в местной милиции, и, что удивительно, не только из МВД смог его перевести (сие вообще почти невозможно в силу старой вражды структур), а и квартиру в семейной общаге ему пробил. Денис подозревает, что у него вообще никакого образования нет. По поведению, да и по манерам - чистый «гопник на районе». Но человек незаменимый: прикажет начальство расколоть любым способом - расколет, прикажет посадить – посадит. Из какого-нибудь активиста террориста сделать - пожалуйста. Очень полезный, нужный для начальства человек. 

Ну и, наконец, два лейтенанта, как их там… Соколов и Навашный, эти свежеиспечённые, ходят ещё в восторге: как же, опера в таком «крутом» управлении! Как работники, конечно, ещё полные нули, и будет ли из них толк, пока не ясно… 

9. 

Генерал взял трубку. Звонил подполковник Дигало. 

- Вячеслав Николаевич, она уже здесь. 

- Как здесь? 

- Ну, на КПП её машину не пропускают… 

- Как не пропускают? - Нахимов повернулся к дежурному, – немедленно пропустить! 

А сам, как мальчишка, бросился к главному входу. Он сбежал по широкой мраморной лестнице и увидел её. 

Она входила в окружении многочисленной охраны, которая быстро заняла все входы и выходы. К нему сзади подскочил Дигало и сунул спрятанный за спиной вполне приличный букет (молодец! вот что значит толковый офицер советской выучки). 

И генерал Нахимов пошёл к ней навстречу, широко расставив руки: 

- Дорогая Анна, рад вас приветствовать у себя, у нас, очень рад... Очень. Прошу вас! - Он вручил букет, взял её под руку и повёл по мраморной лестнице вверх. 

10. 

В кабинет Дениса вошёл Матвеев, увидел лежащую на столе медаль, стал искренне и горячо поздравлять. Потом пошли другие ребята из его отдела. И Денису вдруг захотелось наплевать на генерала, на Зафара, да и вообще на всю службу с её проблемами, и просто посидеть с этими людьми, выпить водки, по старой офицерской традиции обмыть награду. Последними с поздравлениями, стесняясь, вошли лейтенанты. Денис подозвал их к себе, что-то прошептал и спросил уже громко: «Всё ясно, ты здесь столом занимайся, а ты в магазин, как самый молодой». Лейтенанты вышли, а через минуту в коридоре послышался какой-то шум. Денис вышел, мимо него проскользили официанты в белых перчатках, несущие на серебряных блюдах какие-то экзотические яства, а чуть дальше трое быковатых охранников прижали к стенке лейтенанта Навашного. Один из них, видимо старший, повернулся к Денису и не попросил, а приказал, аж прикрикнул: «Назад!» 

- Чяво?! – весело переспросил Денис.  

- Ты чоо, нах, не понял? Назад! - быковатый протянул к подполковнику толстопалую руку. 

Зря он это сделал: как с такими шустрыми справляться, Дениса ещё в Высшей школе научили. Присев немного, он ухватил протянутую к нему руку и резко ударил ногой подмышку. Охранник взвыл, двое других, бросив лейтенанта, пошли на Курнова. «Да, с этими так просто не разберёшься, один явно бывший боксёр» - прикидывал всерьёз озлобившийся Денис. И в тот момент, когда Курнов намеревался схлестнуться с ними по очереди, он услышал окрик: «Прекратить! Что здесь происходит?». Повернувшись, Денис увидел полковника Ушинского - тот, видно, специально приехал поздравить Нахимова. 

- Да ничего, товарищ полковник. Сущая ерунда: меня и других офицеров ВАШЕГО отдела не выпускают из кабинетов, - Денис всё ещё был на взводе. 

Ушинский повернулся к охранникам: «Что это значит?». Те стали что-то говорить про безопасность известнейшей певицы, что они все мероприятия так охраняют, но полковник махнул рукой: 

- Ладно, лейтенант, идите к себе, да и вы, Денис Сергеевич, идите, я разберусь. 

И пошёл туда, где звучала музыка, где пил и гулял генерал Нахимов и люди к нему приближённые, его ближний круг. 

11. 

Концерт  закончился и все уже давно сидели за небольшим столом в специальном уютном зале. Сидели, конечно, не все, а только самые избранные, но и из их почти никого не осталось: разъехались по домам да по любовницам. 

Анна Белая сидела рядом с Нахимовым и, как и он, была прилично навеселе, а генерал что-то ей всё рассказывал и рассказывал. К столу подошёл полковник Ушинский. Вячеслав Николаевич испытал какой-то неприятный внутренний толчок: если и опасался кого-то генерал Нахимов, то вот таких старых полковников ещё гэбэшной закалки. Ибо знал, что случись ему отставка, он об этом узнает не от Владимира Владимировича, и уж, конечно,  не от друзей со Старой площади - те вдруг резко перестанут отвечать на его звонки. А от такого вот старого полковника, который войдёт к нему в кабинет, и спокойно, даже по-старчески медленно ознакомит с приказом, в котором будет сказано, что он, генерал-лейтенант Нахимов Вячеслав Николаевич, от занимаемой должности освобождается, а временно исполняющим обязанности назначается вот этот самый полковник. Поэтому общаться с такими людьми генералу было, в общем-то, не совсем приятно. 

- Вам что, Василий Фёдорович? 

- Вячеслав Николаевич, там охрана вашей гостьи заблокировала выходы. 

- Ну и что? 

- Но рабочий день давно закончен, сотрудникам домой пора. 

- Да, действительно поздновато. Ну что, Анна, выпустим их, а? – сказал он и благородно засмеялся. 

- Хрен с ними, выпустим, – пьяно ответила Анна. И крикнула с зычной хрипотцой своему директору: «Дай команду охране, пусть выпускают всехх!» 

- Да, продолжил Нахимов, только не толпой, а частями, - и, наклонившись к Белой, пьяно прошептал в аппетитное ушко: «А то подумают граждане, что у нас тут тревога какая, и в городе, понимаете, может начаться паника». 

- Ну, а мы с вами, что будем делать? - генерал был, как говорится, в кураже. 

Анна вульгарно пожала красивыми, но полноватыми плечами. 

- Я слышал, вы ценительница хороших вин, так я вас приглашаю прямо сейчас, поедемте ко мне, у меня прекрасная коллекция! Есть прям пара уникальных бутылок из Франции с закрытых аукционов. Я брал их, так сказать, для помещения капитала. Но готов бросить их к ногам вашей красоты и таланта!   

- А пой-едемммти, - и снова Анна сипло крикнула директору, - иэй, родной, ты где? давай машину, быстренько! 

Нахимов же, не веря своему счастью и понимая, что вскоре произойдёт, тихо подозвал Дигало, и дал указание: «Бери мою машину - и ко мне на Рублёвку поедем, да захвати девочку из подтанцовки, можешь даже обеих, чтоб тебе тоже не скучно было». А сам, взяв Анну под ручку, почти вприпрыжку спустился по лестнице вниз к машине. Не дожидаясь, пока шофёр или охранник откроют, рванул дверь лимузина, и упал туда с Анной. Стал раздевать её. И пробравшись сквозь атлас и трикотаж рукой вниз, ощутил влажную истому давно хотящей женщины…

12. 

Денис остался последним в отделе, и ждал, когда уберётся охрана этой чёртовой размалёванной куклы. Не мог позволить, чтобы его, как какого-то дешёвого папарацци, застуканного в гримёрке у звезды перестроечной эстрады, вывела охрана. Была даже секундная мысль застрелиться. Но, глядя на сейф, он вспомнил, что по недавнему распоряжению всё личное оружие было сдано. И чтобы  получить его, нужно было написать, заполнить, оформить, как говорится, тридцать три бумажки. 

Курнов вышел из кабинета, прошёл по уже пустому управлению, по его гулкому коридору. Предъявил на выходе прапорщику удостоверение. Вышел на улицу. Вечер был прекрасный и по-летнему тёплый, но начинал накрапывать противный мелкий дождик. Из ворот управления выехал кортеж и под сирену полетел куда-то в сторону Кутузовского и Рублёвки. Денис проводил их взглядом. Дождь начал усиливаться. С утра ничего не бравший в рот кроме сигарет, с лежащей в кармане, не «пропитой» ещё «Отвагой», Курнов посмотрел на огни ближайшего кафе, достал бумажник, прошёлся пальцами по купюрам. Посчитал, прикинул, плюнул, и пошёл к метро.