В смутные годы юности пришлось мне работать ночным сторожем магазина-палатки, стоявшего на ВДНХ (ВВЦ тогда). Это было году примерно в 1997-м, эпоха мобильной связи (для широких масс) ещё не наступила. И вот однажды моя смена пришлась на Новый год. Начальство магазина, молодые нувориши, пообещали мне тройной гонорар, и чтобы я не очень скучал, оставили мне три бутылки шампанского и кучу всякой новогодней снеди. Недоброе предчувствие уже тогда смутно шевельнулось у меня в душе.

Хозяева уехали, заперев магазин. Специфика работы была такова, что магазин запирался снаружи, и мне ключ не оставлялся. Сам магазинчик был очень мал: так, лавчонка, два шага в одну строну, два в другую. Телефона, телевизора и воды там не было. Воду я в пластиковой бутылке приносил сам, и кипятил чай.

Потянулись предновогодние часы. Сквозь стеклянные стены мне было видно, как веселятся люди снаружи. В полночь я чокнулся со своим отражением в стекле, и выпил бутылку шампанского.

С утра я стал ждать, когда же придут мои избавители–продавцы, и выпустят меня из клетки. Короткий зимний день догорал, но никто не появлялся.

«Вот дураки! – злился я, сейчас же самые продажи, - люди вон, каждые полчаса ломятся в закрытую дверь магазина, небось, подарки не успели купить, сейчас же самая выручка могла бы быть!»

Пошли вторые сутки нового года. Я расправился еще с одной бутылкой шампанского.

И тут в магазине погас свет. Погас он и по всей аллее торгово-выставочного центра.

C тихим жужжанием остановились электронагреватели. Температура в магазинчике стала стремительно падать, приближаясь к уличной. А на улице было минус 15.

Сейчас популярны книги, описывающие методы экстремального выживания. Можно узнать, как выжить без еды и спичек в глухом лесу, на необитаемом острове. Жалко, не придумали еще книг, как выжить в запертом магазине в 20 квадратных метров без еды и тепла.

Сначала я устроил бег на месте, подогреваясь третьей бутылкой. Помогло ненадолго. Тогда я стал вынимать из коробок магазинный товар – музыкальные центры, кухонные комбайны, пылесосы, рвать картон и строить из них себе, не нахожу другого слова, гнездо. Картон помог. Я задремал, ежась от холода.

К утру ток включили, иначе, неизвестно, чем бы это закончилось. Околел бы.

Наутро про меня вспомнили, но не те, кому следовало бы. Не продавцы с начальством, пьянствовавшие неизвестно где. Вспомнил про меня друг, удивившись, что я не появляюсь уже третий день, когда кругом все празднуют.

Друг пришел, постучал мне в окно, делая удивленное лицо. Я описал на бумажке ситуацию, и приложил к стеклу. Он понимающе кивнул, удалился и вернулся с бутылкой вина. Он стал пить из горлышка за мое здоровье, чокаясь со стеклянной стеной, за которой томился я.

Я тоже был не против выпить за свое здоровье, особенно за психическое, тем более что чувствовал, что оно готово пошатнуться. В окне была форточка, но слишком узкая для бутылки, и друг сказал, что съездит домой за шлангом. Он уехал, да так и пропал, видимо закружившись в праздничном вихре. На следующее утро я уже потерял счет времени.

Ледяной ужас закрадывался в сердце. Ведь начальство, в праздничном угаре забыв про все, может праздновать и до Рождества. А что если до Старого Нового года?

Мысль разбить стекло и выйти из заточения посещала меня часто. Но вероятные варианты развития событий меня останавливали.

Варианта была два:

Первый – сигнализация сработает, подскочит милиция на патрульной машине, и, не разобравшись, примет меня за грабителя, наваляет мне тумаков, а дальше…

Вариант второй – я успею убраться восвояси до появления милиции, но пока я доберусь до дома, весёлые прохожие растащат все содержимое магазина, и тогда меня прибьют уже «попавшие» на деньги бизнесмены…

Я опускаю разные экстравагантные подробности, каким именно образом я решал в этом заточении еще кое-какие естественные вопросы. Но голову пришлось поломать.

Хозяева открыли дверь на четвертый день, когда я, отчаявшись, уже примеривал, какая микроволновая печь потяжелее, чтобы бить ей в стеклянную стену.

Оказалось, всё как я и предполагал – бизнесмены перепраздновали, потом «поправлялись», и так, качаемые на похмельно-эйфорических волнах, совершенно забыли про меня.

Им было стыдно. И заплатили они мне за эту робинзонаду хорошо, сверх обещанного, даже обида улетучилась. Да и школа самурая какая!