Это согласие - не замечать, делать вид, что все так и надо. И это "ужасное нечто" имеет имя - Лужков.

Не будем забывать, что все начинается в Москве и в ней же заканчивается. Демократические преобразования горбачевской эпохи опирались единственно на желание граждан жить как-то по-другому. Не вполне понятно как, но "жить не по лжи" стало лозунгом эпохи. Казалось, это очень важно, чтоб не по лжи, чтоб в мире со своей совестью и человеческим достоинством. Казалось, что люди готовы жертвовать многим ради свободы и совести.

Это теперь ясно, что именно свободой и совестью люди в массе своей жертвуют в первую голову. Тем более, что кроме нематериальных ценностей неожиданно получившим свободу гражданам жертвовать-то особо и нечем было. Вклады в Сбербанке сгорели, деньги обесценились, производительный труд обессмыслился, а родовых поместий, извините, не напаслись. Осталось жертвовать последним, что было за душой, фактически - ей самой, ибо что такое душа без совести и свободы?

Вот эта "последняя жертва" и стала символом лужковской Москвы. Лужков, конечно, часть эпохи Ельцина, очень быстро поменявшей демократически-демагогические лозунги на танки 1993-го года.

Возможно, мало кто помнит, но к октябрю 1993-го года Лужков не был избранным мэром Москвы. Он сменил на этом посту Гавриила Попова, вынужденного подать в отставку, чтобы не оказаться на скамье подсудимых - первый демократический мэр столицы и университетский профессор оказался сверх меры вороват. Тогда казалось, что сверх меры.

Лужков был назначен указом Ельцина, и демократический же Моссовет так и не смог добиться, чтобы в соответствии с тогда действовавшей конституцией спустя три месяца после назначения и.о.мэра назначил бы выборы. В тот период принцип разделения властей был уже конституционным. И вот, законодательная власть в лице Моссовета назначала выборы, а исполнительная в лице Лужкова эти выборы проводить отказывалась. А народ безмолвствовал, полагая, что "демократы" должны сами промеж собой разобраться, кто больший демократ.

Поддержи горожане ими же избранный Моссовет, выйди на демонстрации, подобные тем, что сотрясали столицу всего за год до описываемых событий, и история могла бы повернуться иначе. Без поддержки московских властей был бы невозможен переворот 1993 года. Но Моссовет был к тому времени практически безвластен, поскольку уже не опирался на доверие избравших его москвичей, а Лужков, правивший столицей хоть и незаконно, властью обладал, но власть его опиралась отнюдь не на доверие избирателей. Поэтому после расстрела Дома Советов он с радостью распустил мозоливший глаза Моссовет и на фоне профанации с "референдумом" по шахраевской конституции и выборами первой Думы избрал себе карманную Московскую думу.

Любопытно, что из 500 депутатов демократического Моссовета в лужковский орган попало всего двое. Еще любопытней, что реально выборы в первый состав Мосгордумы состоялись в двух или трех округах, в остальных кандидат "против всех" набрал большинство голосов, но специальным решением выборы были признаны состоявшимися и депутатами стали те, кто набрал простое арифметическое большинство. Мнение "против всех" решили не учитывать. Стоит ли говорить, что новый представительный орган власти попал в полную зависимость от Лужкова в первый день существования? Хотя это не совсем так - аппарат новой представительной власти столицы был утвержден Лужковым еще за полтора месяца до выборов, причем нежелательные элементы этого аппарата были вычеркнуты мэром своеручно.

И только спустя 2 года после существования новой констутуции, дум различного калибра и прочего, Лужков решился пойти на прямые выборы мэра Москвы. Противников себе он отбирал тоже сам. Стоит ли говорить о результатах "народного волеизъявления"?

Любопытно, что по шахраевской конституции на переходный период первые законодательные органы избирались на два года. Государственная дума была переизбрана, а вот местные органы власти указом Ельцина получили право продлить себе полномочия еще на 2 года. Любопытно, что указ не прямо продлевал полномочия, а предлагал местным органам власти самим нарушить конституцию, т.е. повязать местные власти беззаконием еще раз. В Московской городской думе против решения о незаконном продлении полномочий не проголосовал ни один депутат, "избранный" решением избирательной комиссии вопреки воле избирателей.

Народ продолжал безмолвствовать, хотя всякий раз оппозиционная пресса внятно и доходчиво разъясняла обществу суть происходивших махинаций. Поначалу это можно было отнести на эхо 93-го года, на элементарный страх перед властью, не останаливающейся перед прямым террором. Не стоит забывать, что уже после событий у Дома Советов, в период чрезвычайного положения в Москве, репрессиям в той или иной форме подверглись более 10 тысяч горожан. Людей задерживали на улицах в период комендантского часа, подвергали избиениям, унижали их человеческое достоинство. А в это время лояльные СМИ публиковали мнения "простых москвичей", предлагавших продлить комендантский час, поскольку в этот период резко сократилась уличная преступность и упало число угонов автомобилей.

Потом наступила "притерпелость".

Выборы в Москве профанировались уже традиционно. Москвичи перестали ходить на избирательные участки, а в процесс опять-таки традиционной фальсификации итогов голосования оказывались вовлечены сотни, а может быть и тысячи чиновнков столичной администрации. Можно сказать, что выборы в Москве фальсифицировались гласно и всенародно. Прецедент с раскрытием грубых фальсификаций в Тропарево-Никулино, когда за президента Путина оказалось только на одном столичном ТИКе вброшено 6 000 фальшивых бюллетеней, в каком-то смысле уникален.

Дело в том, что много лет выборы всех уровней в Москве фальсифицируются, о чем регулярно сообщает оппозиционная пресса, и всем на это наплевать. На этот раз московские власти поступили не как-то уникально, а по традиции. Это в провинции сгоняли на избирательные участки студентов под угрозой отчисления из вуза, устраивали поголовное волеизъявление в дурдомах и прочее, о чем сообщали по ТВ и выглядело это не очень здорово. Столичные власти никого не прессовали, никого никуда не загоняли, а решили поступить обычным образом - "нарисовать явку". Тем более, что в данном случае действовали бескорыстно - выборы-то были президентские. Просто никто не мог поверить, что ЦИК посмеет признать нарушение, каким бы очевидным оно ни было. Ошиблись.

Собственно, следствием профанации демократических процессов в столице и явилось все остальное нехорошее, что мы связываем с именем Лужкова. Законодательная власть столицы, получая свои полномочия не от большинства горожан, а от одного единственного избирателя с решающим голосом, вполне естественно законодательно обслуживает его же, любимого. А кого еще? Нас что ли? Так ведь от нас ничего для них не зависит.

В результате, например, до сих пор в Москве не сформирована система местного самоуправления. Горожане не имеют даже бутафорского права, скажем, сами принять решение об установлении песочницы в своем дворе, не говоря о более серьезных вопросах. Совсем недавно в Уставе города имелся пункт, что субъектом местного самоуправления в городе Москве является... город Москва. То есть мэр Лужков был одновременно и главой крупнейшего субъекта Федерации, и главой местного самоуправления, причем и то, и то - единолично. Заметим, подобные законодательные анекдоты создавали не какие-нибудь недоучившиеся олухи. Глава Мосгордумы Владимир Платонов на самом деле известный, квалифицированный правовед, долгое время возглавлявший комитет по законодательству в Совете Федерации. Но он всего лишь выполнял социальный заказ, а формулировал этот заказ тот самый Единственый избиратель. Не мудрено, что с приходом к власти Путина, когда потихоньку начали приводить местные законы к каким-то единым федеральным нормам, в законодательстве Москвы оказались тысячи несоответствий с федеральными законами. И никак невозможно поверить, что в Москве это произошло по незнанию и недомыслию.

За свое неучастие в управлении городом москвичи уже давно и очень дорого платят.

В столице постоянно тлеют более 700 конфликтов, связанных с застройкой городских площадей, так или иначе нарушающей интересы живущих там людей. Но горожанам просто некуда обратиться - депутаты Мосгордумы от таких вопросов бегут в ужасе, чиновники управ и префектур тем более. Вдобавок в столице не так давно была принята весьма важная поправка к закону, регулирующему отношеня жителей и застройщиков. Теперь застройщик не требует согласия жителей, а всего лишь их "информирует". Выглядит это так: на подъездах появляется объявление, что в такое-то время, в таком-то месте состоится встреча с жителями по поводу "градостроительных перспектив" в их районе. А после проведения такой "встречи", вне зависимости от того, сколько туда пришло народу и о чем договорились, застройщик получает полную свободу действий. Норма закона соблюдена.

Это очень частный вопрос, но это - модель. Именно так решаются все остальные вопросы, где требуется участие граждан.

Так, при Мосгордуме заседает множество "советов" по разным вопросам - социальным, градостроительным и прочим. Регулярно пресс-служба рассылает сообщения о ходе обсуждения разных важных вопросов на этих "советах", где участвуют очень уважаемые люди, представляющие подчас весьма авторитетные организации. Обсуждения бывают очень интересными, часто весьма острыми, но дело в том, что они абсолютно ни на что не влияют.

Характерный пример - памятник Петру Первому работы Церетели. Кажется, ни одного мнения за памятник так и не было высказано, зато о всевозможных его недостатках специалисты рассказали подробно и весомо. И что? Стоит себе памятник, можете любоваться. Решение было принято единолично, и не надо гадать, кем.

Дальше - больше. На правительстве Москвы вдруг возникает вопрос о сносе гостиницы "Россия". Почему? Зачем? Кем и как обосновано? Неважно. Хозяин сказал сносить, значит сносить. "Интурист" уже разобран по кирпичику, чем были повержены в изумление многие иностранцы - у них небоскребы не разбирают по причине градоначальникова каприза. Теперь вот в процессе разборки гостиница "Москва" - множество мнений было высказано за то, чтобы не сносить. Но все они были перевешены Одним Единственным Мнением. По сути, исторического центра Москвы больше нет. Вместо него - лужковский новодел, строительные площадки, загадочные сооружения, зачастую никак и ни с кем даже не согласованные. Миллионы людей лишены возможности сказать "Я родился в этом городе", потому что в нем не осталось подчас ничего, что могло бы напомнить о проведенных тут детстве, юности. Не осталось ни одного кафе или ресторана, чья история насчитывала бы больше 20 лет. Ни одного парка или сквера, не изменившегося бы до неузнаваемости. Ни одного магазина, сохранившего облик прежней эпохи. Нет ни одной точки в городе, откуда бы открывался вид, не изменившийся до неузнаваемости в последние полтора десятилетия. Ни татаро-монголы, ни поляки Лжедмитрия, ни Наполеон не могли бы похвастаться столь масштабным преобразованием городской среды, какое произвел небольшого роста человек в кепочке.

Один единственный факт, что супруга мэра г-жа Батурина, совсем недавно создала семейное предприятие "Интеко", в котором 99 процентов принадлежит ей, а еще 1 процент ее брату, а теперь это семейное предприятие контролирует более 20 процентов строительного рынка Москвы - один этот факт должен был бы раз и навсегда положить конец лужковской Москве. Но поскольку этот факт так и остается "фактом нашей жизни", то конец он кладет другому - иллюзиям, которые продолжают питать некоторые граждане по поводу власти федеральной и лично В.В.Путина.

Но главное, конечно, не это.

Главное, что москвич, живущий посреди всего этого лужковского ампира, из гражданина превратился не просто в бесправное и бессмысленное существо - москвич лужковской эпохи научился видеть преимущества в своем теперешнем существовании. Он откровенно, по-животному боится милиции. Он уступает дорогу не только автомобилю с мигалкой, "блатным" номером, бандитским содержимым, но и просто любому наглецу, и ему не приходит в голову, как в конце 80-х протестовать против того, что для проезда "начальства" на час-полтора перекрывают магистраль с тысячами машин. Он платит за парковку в центре города, хотя прекрасно понимает, что брать с него деньги "парковщики" не имеют никакого права, и ему даже не приходит в голову поинтересоваться, почему "мент", стоящий рядом, никак не реагирует на откровенное нарушение закона. Он платит буквально за все, что скажут. Его можно остановить на улице и потребовать документы, а если документов при нем не окажется, он будет запинающимся голосом извиняться и "договариваться", то есть давать взятку милиционеру, но ему даже не придет в голову попросить защиты у проходящих мимо сограждан от грабителя в погонах. А согражданам даже не придет в голову эту помощь оказать. Он будет ломать шапку перед депутатом, префектом, главой управы, прекрасно сознавая, что не избирал этих кровососов себе на голову, что они на нее сами свалились, удобно расселись и ножки свесили. И будет благодарить власти за "стабильность", периодически отскребывая от асфальта останки взорванных. Именно этого морального ущерба я и не могу простить великому человеку, получившему Москву с талонами на мясо и сахар, а оставляющему с Храмом Христа Спасителя, чем-то неуловимо напоминающим кооперативный туалет.

Обсудить статью можно здесь