Чёрт побери, у нас, у рок-пролетариев в 90-х и нулевых такой «колюще-режущий» инструмент вызывал вдохновение всей группы – инструмент как средство производства равенства, братства, свободы, одним своим видом и звуком звал куда-то вперёд… В хороших или ещё недостаточно хороших руках инструмент становился и учителем, и символом, и фетишем даже, но в хорошем смысле, залогом продолжения творчества, его даже ориентиром. Но в обществе возникла пресыщенность, спрос отстал от предложения – потому что громкий звук любого рока вышел из доверия, в нём нет того, самого главного, из-за чего и надо кричать, хрипеть, и наоборот, чётко-голосисто, как в нашем случае петь. Искусства-то в плане искуссности, виртуозности полно – но где найти тут криво спаянный панк, который поёт в лицо подлым приватизаторам всё, что о них думают обокраденные новые поколения?! Те самые поколения, которые уже в школах начинают изучать подрывное дело и идут, жертвуя собой, чтобы совершить всего лишь символические акции, никого из правящего класса или чинуш не трогая – что-то кому-то. объяснить своей смертью… Вот потому что так глупо и трагично умирают те, кто родился уже в нулевых, когда мы выходили на большие сцены – мы обязаны петь, работать сейчас