Офис самой обычной оптово-закупочной фирмы в центре провинциального города, каких тогда было много по всей стране, в конце девяностых. Вечерком работающая там молодежь расслабилась после работы и шумно спорила...

- Китай – это, конечно, сила, но кто голова, так это Кастанеда, он пошел дальше, ну конечно не без помощи кактусовой водки и дядюшки Хуана, - при этом парень, которого все звали Аликон, смуглый как тамил и худой как тибетский монах, посмотрел уважительно на стоящую на столе текилу.

- Отстой все эти ваши ученые, нахватались на Востоке по верхам! Китай и только Китай, в крайнем случае Индия, вот где истинная философия! — это кричал водитель КАМАЗа, кореец, здоровенный как сумоист, с трудно произносимым восточным именем Саша и потому все его называли по-простому – Чон Ду Хван. С философией он был знаком исключительно по застольным беседам и потому считал самыми великими китайскими философами Брюса Ли и Джеки Чана. Вокруг стоял шум и гам, и тут все взгляды устремились на Джека, который любил пофилософствовать, а тут молчал.

- Ну, - изрёк самый главный заводила спора, по кличке Святой, хотя святостью там и не пахло, - чё молчишь?

Джек лишь развёл руками.

- Ну, ты же был в Китае! - не унимался Святой.

Кто такой был Джек, сказать сложно, да он и сам уже не знал: несостоявшийся аспирант, затем предприниматель, а у них на торгово-закупочной фирме работал программистом. Ему было тогда уже под сорок лет, но он и на тридцать не выглядел. Но видно было, что жизнь его хорошо помотала.

Джек вздохнул, пригубив из бутылки чешского пенного. И начал свой рассказ. Эту историю уже некоторые слышали, но всякий раз вновь смеялись, когда он исполнял «китайскую» песню, и потому все с готовностью замолчали, даже игроки в покер отбросили свои карты и придвинулись к столу.

- Нас всех испортил денежный вопрос. И меня, и вас, и даже китайцев. Ведь жизнь какая штука?! В ней что главное? Правильно, главное это мечта, простая как восход солнца у реки. Да, многие вспоминают тяжёлые девяностые с грустью, а по мне - так тогда проще всё было. Ушёл из науки в бизнес. И вот я челнок, вольный купец. Что-то вроде Афанасия Никитина, но масштабом помельче. В общем, обычные индивидуальные предприниматели-спекулянты, обвешанные дешёвенькими сумками из стекловолокна. И вот шныряем мы по миру, прорвавшись сквозь железный занавес, но не ради красот заморских, и ищем там не смысл нашего существования, а что подешевле. А мимо проносится Голубая мечеть, китайская пагода, Колизей, сокровищница саксонских королей… Ну и чё? Это ведь нельзя купить и перепродать! Нам что-то попроще нужно: двухкассетники, блузочки, недельки, носочки типа Adidas, дублёнки-пропитки, колготки и прочая архиважная импортная мелочёвка...

Джек с задумчивой, непонятной спорщикам улыбкой пригубил текилу.

- И вот, наконец-то, мечта моего детства, Китай, 1992 год. Ура! Я еду в Китай. В сознании живо представлялся почему-то такой жёлтый пейзаж, ленивая упитанная река с поросшими бамбуком берегами. И видится такая величественная картина, как на старинной китайской акварели, в которой на фоне восходящего Солнца китайцы в азиатских конических шапочках и в белых ханьфу убирают рис. Действительность оказалась куда менее экзотичной. Мы попали в местечко с неприличным названием – Суйфэньхэ. Особенно весело было смотреть на наших чопорных женщин, когда им приходилось произносить название этого городка. Вид у них был такой смущенный, как будто они только что сказали что-то архинеприличное. Вокруг исключительно экзотика, китайцы одеты вполне по-европейски, только бедно и также как и мы все рыщут в поисках заработка. Вывески все на русском: «Междупланетная связь», «Шуба магазин. Норка, бобёр и кусочки», «Маникюр забить вблосы», «Массаж делать. Постать банк. Татуировка», а ещё «Лечение ногой баночкой», «Чай секс-шоп», «Центр электроника у Васи», «Пяточный массаж», «Вся мирная пижама», «Фирма брюк “Две ноги”», «Оскорбить Уложить», «Половое здровоохранение» и в том же духе. В общем неповторимый китайский колорит, совсем как в старых фильмах с Джеки Чаном, только вот пагоды куда-то подевались и до Шаолиня, говорят, далеко, а там монахи шаолиньские теперь за деньги учат туристов аскетизму и равнодушию к деньгам.

Джек ещё глотнул текилы...

- Проблем с тем, чтобы выбросить мусор в Китае вообще никаких, выставил в гостиничный коридор и всё. Мусорная служба оперативно работает. Правда, злые языки потом говорили, что это просто воры такие неразборчивые. Ну всё, дела сделали, закупили рубашки из мокрого шёлка, китайские джинсы Levi`s, болоньевые куртки, спортивные костюмы от бренда «Китайский Адидас» за пять долларов, часы с мелодией Montana, калькуляторы, одноразовые зонтики (считающиеся многоразовыми) и много другой китайской экзотики. Но мы и продали кое-что, как истинные купцы новой формации: фетровые шляпы, чеснокодавилки, павловопосадские платки, фотоаппараты Зенит, Зоркий и ФЭД, и всё в таком же роде. Теперь можно и отдохнуть. Фу-у-у-у-х. Наконец-то, с делами разделались, а ещё два дня здесь куковать. Что делать? К кому не подойдёшь, и тут же каждый китаец предлагает свои услуги за рубли, но можно и за юани и даже доллары. Но стоит какому китайцу к нам подойти, тут же откуда-то вылетает полицейский и без всяких представлений начинает мутузить наглого китайца резиновой дубинкой. Им строго-настрого запретили подходить к иностранцам в неположенных местах, чтобы не обворовывали.

Но это было ещё вчера, а сегодня мы отдыхаем. Куда пойти не знаем. Еда у них исключительно элитная. Куринные консервы, почему-то сладкие, доширак, шашлычки с кусочками мяса, по форме и размерам похожими на жаренных кузнечиков, яйца, которые зачем-то варят на мангале, в каком-то чёрном вареве, никакого желания это пробовать у нас не было. Выпить тоже было у них: например, китайская рисовая водка, от которой на утро голова болит, как от палённой нашей водки, а вот пиво оказалось на удивление хорошим, его и взяли, с какой-то вяленой рыбкой. Сели мы в китайской подворотне, с виду ничем от нашей не отличающейся. Отдыхаем по-царски: сделал дело, бухай смело.

Нас было пятеро: я, Саня, русский парень, недавно приехавший из Греции, где он мыл трюмы нефтяных танкеров, Тима, молчаливый и высокий интеллигент, Аскер, совершенно безбашенный, но прямой как палка, во всех смыслах, парень из селения Урвань и Тахир, очень даже неплохой рок-музыкант, невысокий балкарец, плотного телосложения из Тырныауза, с маскулинным и небритым, но добрым и всё время улыбающимся лицом. Тахир достал гитару и начал петь весьма актуальную тогда песню Scorpions - Wind Of Change. На звук песни прибежали молодые китайцы и, судя по всему, только один хорошо понимал по-русски. Попросили спеть «Ой, цветёт калина».

Тахир добрый парень, совершенно беззлобный и переспросил:

- Давайте что-нибудь другое вам спою?

Но они продолжали настаивать. Не знаю, откуда Тахир так хорошо знал эту песню, - видимо, приходилось и такое петь в ресторане. А когда он начал петь "Парня молодо-о-о-го, полюбила я" - все китайцы покатывались со смеху. Нашим было не до смеха, нам всем показалось, что они просто издеваются. И такая обида и за Тахира и за нас, и за державу у меня образовалась в душе, что я не выдержал, встал, выхватил у Тахира гитару и говорю:

- А давайте я вам народную китайскую песню спою?

- Все удивлённо посмотрели, но согласились послушать. А у меня ни голоса, ни слуха, да и гитару сроду в руках не держал, но не беда, если надо Родину выручать. Беру гитару и пою:

Солнце встаёт над рекой Хуан-хэ (по струнам бра-а-а-мс),

Китайцы на поле идут. (бра-а-а-мс).

Горсточку риса зажали в кулаке

И Мао портреты несут (бра-а-а-мс).

Уня-няня, уня-ня-ня, уняняняня,

Уня-няня, уня-ня-ня, уняняняня (бра-а-а-мс). 

Ну, и так далее. Теперь настала очередь смеяться нам. Тот русскоговорящий китаец что-то пробурчал на своём тарабарском остальным. Они ретировались молча, попрощавшись гордо, но вид был пристыжённый.

Джек поставил бокал на стол с нарочито громким стуком, дескать, я закончил свой рассказ, но увидев вопросительные взгляды друзей, которые только что перестали смеяться и всё ждали, когда же будет философия, продолжил:

- Вы только не подумайте ничего такого плохого про китайцев, вообще-то они хорошие, работящие и приветливые, но меня до сих пор не покидает чувство, что их, как и нас, сильно испортил денежный вопрос. Иногда хочется плюнуть в сердцах на всё и...

- Что и, ну что - и? - раздались голоса.

Вместо ответа рассказчик взял бокал и сделал огромный глоток, но видя, что вопрошающие всё ещё ждут, ответил:

- Хочется отправиться на жёлтую реку Хуан-хэ, надеть китайскую шапочку и…, - он замолчал.

- Рис убирать, что ли? – Казалось, что это спросили все одновременно.

Он задумчиво помотал головой и вымолвил после паузы:

- И чтобы радоваться всем как себе, и каждому новому дню! Просто так, задаром: и Хуан-хэ, и ручейку после дождя, и всей жизни вокруг...