Поздним вечером я ехал домой вместе со своей бригадой. Мы задержались, выполняя план работ, и едва успели на последний автобус. Он был пуст, потому что жители Гданьска обычно заканчивали свою работу на несколько часов раньше. Мы с моим коллегой Ф. заняли места на сидениях по левой стороне автобуса, а двое моих соотечественников, Роман и Александр, они штукатурщики и работают с нами, сели рядом по правой стороне автобуса. Ф. достал сэндвич, сломал его пополам и протянул одну часть мне: 

- Будешь? 

- Нет, я не голоден, - из вежливости отказался я, хотя на самом деле страшно хотел есть после работы, а до дома было ещё минут тридцать. 

Но мой попутчик улыбаясь сказал: 

- Бери! Не стесняйся! 

- Да, спасибо, - поблагодарил я Ф. и взял сэндвич. 

Между двумя кусочками хлеба был какой-то джем тёмного цвета. 

- Это шоколадная паста с клубничным вареньем. Моя жена готовит мне по два сэндвича на работу. Сегодня что-то аппетита не было на обеде, а сейчас вот проголодался, - объяснил Ф., и мы принялись за нашу нехитрую трапезу. 

Мы познакомились в бригаде, куда я пришёл работать подсобником. Это был высокий и худой араб, алжирец, смуглый, с тёмными кудрявыми волосами и такой же тёмной бородой, небольшой и ухоженной. Он был молод. Сколько ему лет, наверняка я не знал, но предполагал, что около тридцати. Глаза его были необычного голубого цвета, и смуглость его кожи придавала им ещё большей выразительности.

Я попал в бригаду совсем недавно, всего пару недель назад. Поэтому как следует раззнакомиться с ним я пока не успел. Однако у меня возникло смутное и необъяснимое ощущение, что он находится не на своём месте, что ему бы стоило расписывать математические формулы в учебных заведениях или, по крайней мере, чертить проекты крупных зданий и промышленных объектов. Вместо этого Ф. таскал со мной вёдра с раствором, скидывал камни и подметал территорию. Свою работу он делал аккуратно, старательно, не затягивая, но рассчитывая свои силы. 

Тесное общение с ним завязалось у нас куда позже. Впервые в жизни я очутился в другой стране, впервые в жизни попал на работу в коллектив, говорящий пусть и на родственном, но другом языке. За мелочами не удавалось уследить, тут бы охватить общую картину жизни!

Первое время не удавалось этого сделать, так как общий взгляд на работу, коллектив и личности, составляющие коллектив, прерывался указаниями: «Принеси, подай, отойди, не мешай». Я, как и всякий неопытный работник, к тому же попавший на новое место, старался быть ответственным, исполнительным и усердным. Даже чересчур усердным. Постоянная беготня, суета не давали возможности уследить за мелкими недочётами и не позволяли сделать всё вовремя и, что важно, качественно. Скорее наоборот, всё валилось из рук. 

Эти мои промахи и привлекли внимание Ф. Сначала я не то чтобы не слушал его советов, но даже не замечал их. Для меня он ничем не отличался от остальных. Я не особо горел желанием заводить с кем-то какие-либо отношения и приходил на работу только для того, чтоб отработать своё время. Мне было не до того, чтоб всматриваться в характеры рабочих, бригадира и шефа. Но однажды произошёл случай, который крайне впечатлил меня. 

Как-то раз меня и Ф. поставили вместе выполнять одно задание. Работёнка была нехитрая: нужно было мешать раствор, насыпать его в вёдра и подавать посредством блока на верхние этажи строительных лесов. Ничего сложного. Мы порешили, что распределим обязанности так: Ф. будет мешать раствор, а я буду нагружать его в вёдра и подавать наверх. Естественно, будучи новичком в деле таскания тяжестей, я, по неопытности, начал нагружать сразу полные вёдра раствора. Первые три ведра дались мне легко. Пока во мне ещё горел запал энтузиазма, я начал было тянуть четвёртое, но тут почувствовал, что силы уже понемногу сдают, и следующее ведро я точно никак не потяну. Рабочие, стоящие сверху, начали посмеиваться надо мной. 

- Что, тяжело? Силы закончились? - послышался сверху насмешливый голос бригадира. 

Мне стало обидно за себя, и я хотел было начать нагружать пятое ведро, но в дело вмешался Ф. Он сам взял лопату и насыпал половину. 

- Подымай, - скомандовал он. 

Я потянул и ведро взлетело вверх, а я почти не приложил усилий. 

- Так же легче? - спросил с улыбкой Ф. 

- Легче-то легче, но это же несерьёзно, - возмутился я, махнул на него рукой, отобрал лопату и насыпал себе целое ведро. 

Ф. нахмурился, двумя пальцами потёр бороду, но промолчал и принялся дальше замешивать раствор. Это был его обычный жест, когда он наблюдал глупость или просто раздумывал над чем-то. Наверх пошло ещё одно полное ведро, следом ещё одно, но так тяжело, что ведро начало раскачиваться вверх-вниз, расплёскивая раствор.

Ф. посмотрел на меня таким строгим и пронзительным взглядом, что я невольно съёжился. Это подействовало на меня отрезвляюще, словно меня окатило ледяным душем, и я наконец ясно понял, что всё это время делал глупость. После этого я начал подавать наверх по полведра, не обращая внимание на недовольные возгласы бригадира. Спустя пару часов работа была окончена, я не сорвал спину. А что ещё было нужно? 

В конце дня, пожимая на прощание руку Ф., я поблагодарил его за совет. 

- Не за что, - посмеялся он, - удачи! 

С тех пор мы с Ф. стали много общаться. Не знаю, могу ли я назвать его своим другом, однако он точно был моим наставником. 

Это был один из тех первых сентябрьских дней, когда летний зной всё ещё держится в воздухе, раскалённом полуденным солнцем. Рабочие на высоте обливались потом, не имея возможности укрыться от жары. Да и работа в тот день была не из лёгких. Нужно было сбрасывать строительный мусор с отремонтированных балконов вниз. После двух часов работы бригадир снизу криком оповестил о начале перекура. Мы с Ф. спустились на этаж ниже строительных лесов, сидели на металлических ребристых платформах. Этаж выше прикрывал нас от солнца, тут можно было передохнуть. 

- Как на русском будет «praca»? - спросил меня Ф. 

- Работа. 

- А «przerwa»? 

- Перекур. 

- Так и выучу русский язык! Вы же с Романом из Украины? 

- Да. 

- А почему он говорит на украинском, а ты на русском? 

- Роман из Западной Украины, родился и живёт под Львовом, а я - с Восточной. В наших областях разговаривают на русском языке из-за близости к России, - объяснил ему я и спросил, - а какие ещё языки ты знаешь? 

- Арабский, английский, португальский, французский и польский, - перечислил Ф. 

- Ого! Ты, случайно, не лингвист по образованию? - усмехнулся я. 

- Нет, я инженер-архитектор, - серьёзно ответил Ф. 

За моего друга стало обидно. Имея такое образование и такое знание языков, он точно не должен таскать вёдра с мусором на стройке! Моё первое впечатление о неуместности нахождения Ф. здесь оказалось совершенно верным. Как же он очутился здесь, на этой стройке, ведущейся на окраине польского города? Ведь, казалось бы, эта страна может предложить гораздо больше выходцу из Африки... 

- Так чего ты тут торчишь? - спросил я. - С таким образованием ты мог бы получать намного больше. 

- Без гражданства никуда не берут, кроме как на строительство. Я женился на полячке и должен прожить с ней какое-то время, прежде чем мне его выдадут. 

- А почему ты не работаешь у себя, в Алжире? 

Ф. потёр бороду пальцами и ответил: 

- Потому что мы в Алжире уже давно ничего не строим, правительство ворует, все беднеют... 

- Эй, подавайте камни! - отвлёк нас крик бригадира. 

Пора было вставать и приниматься за работу. 

Со временем я стал замечать насмешки и недружелюбие, проявляемые в отношении моего товарища. Они были разными, но, так или иначе, касались цвета его кожи, который был более смуглым, чем у остальных. 

Пока мы строили дом, в далёкой Сирии бушевала война. Боевики одной радикальной организации терроризировали не только захваченные ими территории, но и жителей Европы. Правительства упражнялись в разжигании ненависти ко всем приезжим, особенно, конечно, это касалось арабов. То есть и моего друга. 

Как-то раз мы протягивали кабели для электрических работ на высоте. Мы с Ф. растягивали кабель снизу и подавали его Роману с бригадиром, которые стояли выше на лессах. Они, в свою очередь, передавали кабель ещё выше - и так, по цепочке, кабель оказывался на самом верху, с ним не приходилось бежать по всем ступенькам. 

Мимо нас по тротуару шла молодая девушка. На поводке она вела маленькую лохматую собачку, которая обнюхивала всё на своём пути. И вот на пути этой собачки оказались мы с моим другом Ф. Обнюхав нас двоих, эта собачка внезапно облаяла моего друга. Он рассмеялся, но девушка, даже не посмотрев в сторону Ф., торопливо подхватила собачку и ушла. 

Когда мы протянули кабель, бригадир взял меня на помощь в свою группу, а Ф. отправил на стройку соседнего дома помогать другой группе рабочих. Когда я оказался рядом с бригадиром наверху, он тихо сказал мне: 

- Вот чёртов игиловец. 

- Кто? - недоумевая переспросил я. 

- Да Ф. Ты видел, как только на него загавкала собака? По-любому что-то замышляет. 

Бригадир частенько сыпал остротами, едкими шутками, а, бывало, и неприкрытыми издёвками. Но в этот раз он говорил совершенно серьёзно. Он действительно был целиком убеждён в своих словах. Мы подключили перфораторы и начали работу с балконами. Пыль от дроблёного камня была везде. Она мешала дышать, въедалась в кожу, оседала на одежде. Из-за неё мы все выглядели одинаково. Только рисунок на футболке бригадира был виден даже сквозь слой пыли - белый орёл, обвязанный польским флагом. 

Я проработал в той бригаде несколько месяцев и уехал после того, как нам перестали платить зарплату. Шеф был должен всем кроме, конечно, бригадира и ещё нескольких официально трудоустроенных работников, которые грозились подать на него заявление в прокуратуру. Остальные же не получили деньги. 

Спустя несколько лет все равно держу связь с моим другом Ф. Мы общаемся в интернете. Он так и живёт с женой в том городе, ожидая гражданства и достойной для его образования и способностей работы. После того, как ему задолжали тринадцать тысяч злотых, он ушёл из той бригады, но лучшей работы не нашлось, и сейчас он трудится дворником в частной школе. 

Вот такая судьба моего друга по имени Ф.