В Москве вспоминают жертв теракта в Театральном центре на Дубровке. Восемь лет назад почти тысяча человек – зрителей мюзикла «Норд-Ост» – стали заложниками террористов, захвативших Театральный центр. После спецоперации большая часть зрителей, захваченных террористами во время спектакля, была освобождена. Жертвами стали 130 человек.

Теракт в «Норд-Осте» стал переломным моментом в восприятии проблемы терроризма российским обществом. Впервые в новейшей истории России террористы решились на столь громкую акцию. Они не устроили взрыв в транспорте и не захватили самолёт или автобус. Был захвачен целый театр. По периметру была быстро развешана взрывчатка. Все террористы были смертниками, тоже обмотанные взрывчаткой. Они были готовы взорвать себя при любой попытке штурма. Ситуация казалась безвыходной. Более трёх суток выходили экстренные выпуски новостей. Чувствовалась растерянность власти, растерянность журналистов. На Дубровку приехали известные и малоизвестные политики, чтобы давать комментарии.

Тогда, восемь лет назад, общество впервые увидело напор террористов. Фраза молодых женщин, что они хотят умереть больше, чем другие хотят жить, врезалась в память многим. На переговоры ходили известные люди, журналисты. Журналисты, разговаривавшие с террористами замечали, что обмотавшиеся взрывчаткой совсем юны, не понимают что творят, смотрят наивными глазами.

Потом был штурм. Один телеканал показывал спецоперацию в прямом эфире, чем помешал. Чтобы не было взрыва, в зал пустили парализующий газ. Террористы оказались полностью обездвиженными. Сотрудники спецлужб методично расстреляли всех бандитов, не оставив в живых никого. И это обстоятельство натолкнуло людей на мысль: «А почему без суда и следствия?».

Газ подействовал и на заложников. Причём на них, измученных стрессом и голодом, он подействовал сильнее, чем на террористов. Людей выносили из здания. Никто из заложников не погиб, кого увезли на «скорой». Жертвы были среди тех, кого грузили плашмя друг на друга в автобусы, которые отправлялись в больницу, только будучи до отказа заполненными. Это обстоятельство тоже вызвало критику в адрес власти. Кто-то говорил о том, что операция была успешной и не имеющая аналогов в мире.

Потом некоторые руководители получили звания «Героев России» закрытыми указами. Закрытыми, видимо, чтобы не возмущать общественность. Депутаты Мосгордумы того созыва своим решением наградили себя памятным знаком «Норд-Ост». Даже тех, кого в момент теракта не было в Москве. Хотя при чём тут были депутаты Мосгордумы? Потерявшие совесть потом стали инициаторами развешивания в столице плакатов, призывающих молодёжь к целомудрию…

На одном кладбище в Подмосковье, под Сергиевом Посадом покоится одна из жертв того теракта. Двадцатилетний врач. Трогательная надгробная надпись. Проходит молебен на соседней могиле одного старца. Учителя в платочках читают с почтением крупный шрифт книги: «Старец очень благостно звонил. Бом-бом». Места для молебна не хватает, топчут соседние могилы…

Мюзикл превратился в трагедию, его название стало обозначением горя. Общество увидело в очередной раз, что у терроризма не может быть недопустимого. Но какие выводы были сделаны? Только ли тот, что терроризм – это явление социальное?