Однажды я одену черную футболку с красной звездой посередине. Узкую, чтобы только по контуру моего тела сидела. Звезда будет ярко гореть на груди, освещая путь мне и всем нашим, таким. Ее острыми лучами я буду прожигать себе дорогу, точно прожектором цивилизаций. Сам буду заряжаться звездной энергией и бесстрашно смотреть вперед. Ведь это моя звезда, а  я часть ее внутренней  пролетарской силы.

         И буду бродить, смело вышагивать под каменным солнцем со звездой на груди, со звездой в голове. А рядом где-то будет ходить Гера.  В кожаном плаще, высоких черных кожаных сапогах, в непролазных черных очках. Меж желтых деревьев в заброшенной парке. А небо будет чадить  тревожным желтым солнцем, пытаясь погасить мою красную звезду.  Бессильно пытаться погасить этот красный пламень!

         Через какое то время наши дорожки пересекутся, и мы столкнемся на немом бетонном полотне. Тела резко остановятся, начнут остывать, успокаиваться. Ноги замрут в немоте, руки напрягутся, ожидая первых слов. Непокорные головы гордо поднимутся вверх. Удивление озарит наши встревоженные лица, позабытые глаза. Я буду долго смотреть на нее, умирая в неподвижности, проваливаясь в мечты. Буду загораться новыми жизненными смыслами,  постепенно разгораясь факелом на ветру в лесу парка. Мое воображение зачадит ласковым костром на лице.  Гера увидит красную звезду и поймет, что это и ее звезда тоже. Она проведет нежно рукой по моей груди, ощупывая лучи звезды на прочность и твердость. И улыбнется  доброй улыбкой, успокоится. Мы возьмемся за руки и побредем по осеннему парку вдаль, тихо напевая  песни радости и счастья. Зашуршим кленовыми листьями под ногами  по аллеям парка, затонувшего в лесу. Волшебными голосами наполнится огромный остывающий парк. Побегут голоса по кустам, то низко пригибаясь к земле, то по веткам высоких елей, стремительно поднимаясь ввысь, звонко перекатываясь на ухабах ветра.

         В конце парка мы выйдем к большому заводу, на берегу реки. Река спокойная, черная как ночь, бездыханная, словно умерла на рассвете. Цеха полные промышленности и электричества будут скупо смотреть на нас, пришедших из другого чужеродного мира.  Бетонные заборы опоясанные колючей проволокой грозно подмигнут нам. Мы будем слышать  близкий шум работающих круглосуточно цехов, лязг станков вгрызающихся в упрямую нержавеющую сталь.  Судорожные рывки мостовых кранов, содрогание стен. Яркие молнии электросварки, пылевые завесы, устраиваемые несгибаемыми обрубщиками на участках зачистки. Яркие крики стропальщиков,  невнятное бормотание начальников, звонкий стук деталей - все, все будут ловить наши встревоженные юные уши.

У широкой проходной мы поплывем против течения. Течения возвращающихся с работы домой рабочих. Они попрут на нас черной лавиной, серыми механизированными  рядами шеренг.  И мы будем  осторожно протискиваться между ними всего лишь вдвоем. Их взгляды будут усталыми и хмурыми, точно  израсходованными за день. Гере это все будет непривычно и непонятно. Может даже неприятно. Она неловко закрутится, пропуская мимо уставших пролетариев. Начнет извиняться и хмуриться, виться ужом на их пути, терпеть невольные толчки и сальные шуточки со стороны молодых рабочих. Удивленно и рассеянно смотреть по сторонам, будто оказалась в неизведанном мире.  Наши руки разорвутся под напором спешащих тел. Мы на время потеряем друг друга из вида одиноко пробираясь вперед.

Я же буду шагать уверенно вперед,   видеть, и замечать каждый взгляд, брошенный на нас черной толпой. И достойно отвечать на него. Многие будут меня узнавать, улыбаться, жать мозолистыми руками мозолистую руку. Спрашивать куда пропал, как дела, чего нового. Либо просто подмигивать, или узнавать по привычке безмолвно. Ведь я тут всех знаю, ведь это мой завод, я же сам черный рабочий!  Тут моя пролетарская Родина!

Среди этих замечательных людей, таких неприглядных снаружи, таких огромных изнутри. Здесь мое место, среди них. Средь этих зеленых станков, этих пыльных цехов, грубоватых разговоров, добрых улыбок, сердобольных сердец. Вот у этого верстака, заставленного сверкающими металлическими узлами, вот у этого маленького сверлильного станка, возле этого шкафа с инструментом, под этим огромным окном на улицу, выложенным из стеклянного кирпича. Здесь мой класс и я точно песчинка, маленький кусочек класса рядом с ним. Внутри него живу самодельным героем, хожу горящим маяком,  с удовольствием делаю свою работу,  ничего не жалея. Ни о чем не грущу, во всем нахожу пользу! Превосходный пролетарий червонной пробы! На несколько живых индустриальных лет!

***

Ведь для нее я лишь кленовый лист,

Лишь осенний дождь,

Лишь бездомный кот...

Егор Летов

       Вечер будет наступать на мир, ожесточенно сея мрак безлюдных площадей. Кружить ветрами по подворотням в поисках не спящих, живых людей. Кидать с поднебесья стальные звезды вниз, оземь головой,  останавливать движение рыбы в реках, морозить воздух своим сухим дыханием.

Я зайду к ней домой после работы погладить большого рыжего кота на память! Как приятно гладить красивых рыжих котов! Вот она благодать!   Кота толстого, довольного собой до невозможности! Зайду только на пару минут, и выйду обратно радостным вихрем!

         А сейчас взлохмачу его широкое брюхо,  приласкаю подбородок, загривок и щечки! Коту это понравится, он запоет свою веселую песенку радости и тепла. Привычную свою песенку! Я буду слушать ее, улыбаясь и радуясь моменту! А  рядом со мной на корточках сидит его хозяйка. Тоже кошка, - ласковая, добрая, с шелковым океаном своих роскошных волос. И что-то тихо мурлычет себе под нос, улыбаясь загадочной кошачьей улыбкой.