В дискуссиях по поводу полной автоматизации постоянно появлялся один и тот же контраргумент: почему это автор не пойдет и не автоматизирует какое-нибудь предприятие или не пойдет и не получит специальность? Мои замечания о том, что автоматизация в рамках капитализма мало что даст для построения коммунизма, обычно отбрасывались усилием голоса. Эту позицию можно было бы считать только позицией специалистов, многих из которых свойственно чрезмерное высокомерие и слабое владение хозяйственными вопросами, но тут один товарищ (не буду его называть) сформулировал: "фишка в том, что производительные силы не пахнут", из чего, по его мнению, вытекает то, что надо идти и работать на капиталиста. Тут стало ясно, что это более глубинное заблуждение, которое нужно рассмотреть более подробно.

Насколько можно судить, оно сформировалось под влиянием послевоенной советской литературы, в которой не проводилось практически никакой разницы между производительными силами в СССР и в капстранах. Начиная с хрущевских времен и знаменитого изрещения кукурузника: "Догоним Америку по мясу и молоку", укрепилось представление о том, что вся разница между СССР и США, или между соцстранами и капстранами, только количественная: валовый продукт, душевой продукт, различия в развитии тех или иных отраслей хозяйства и т.д., тогда как сами по себе производительные силы почти идентичны и развиваются по одинаковым законам. Это мнение теперь широко разделяют и те, кто в поте лица пашет на капиталистов, и те, кто считает себя марксистом.

Между тем, исследование советского планового хозяйства показало нечто совершенно другое. Кржижановский известный лозунг "Догоним и перегоним" трактовал так: "догоним" - это использование передовой капиталистической техники, "перегоним" - это использование преимуществ социалистического хозяйства. Под последним понималось следующее. Во-первых, концентрация прибавочного продукта в руках государства. Во-вторых, комбинатный принцип, то есть развитие жестких, технологических связей между отраслями в рамках определенного района. В-третьих, общая энергетическая база. В-четвертых, планирование, в текущей (год), перспективной (пять лет) и генеральной (15-20 лет) формах. Иными словами, советское хозяйство мыслилось структурно отличным от капиталистического хозяйства, и в этом было его главное преимущество.

С точки зрения такого подхода мнение о том, что капиталистические и коммунистические производительные силы совершенно одинаковы - есть абсурд. Этот тезис не так трудно подкрепить другими аргументами из арсенала марксизма. Во-первых, исследования Маркса показывают, что производительные силы разных формаций коренным образом различны, и эту разницу легче всего увидеть на примере техники. Если мы сравним технику феодализма и капитализма, бесспорно разных формаций, то мы увидим эту разницу. Ремесленный труд, господство живой силы людей и животных в энергетике в феодальных производительных силах; фабричное производство, изобильное применение машин, господство энергии ископаемого топлива, пара и электроэнергии в энергетике в капиталистических производительных силах. Маркс подчеркивал, что энергия пара - это важнейшее техническое отличие капитализма от феодализма.

Во-вторых, с точки зрения материализма, в котором сознание есть отражение материи, в производительных силах производственные отношения есть отражение материальных средств производства. Если средства производства и их материальная структура не меняется, то не происходит и изменения производственных отношений. В силу этого на средства производства капитализма нельзя выстроить коммунистических отношений, точно так же, как нельзя было на средствах производства феодализма выстроить капиталистических отношений. Новая формация возникает за счет попыток разрешения противоречий старой формации, в частности ее хозяйственных ограничений (так, вырубка лесов в Европе заставила постепенно переходить к использованию силы воды и использованию угля), что приводит к появлению новой техники, и уже на этой базе строятся новые производственные отношения.

В-третьих, советский опыт также показывает, что отношения в СССР сильно изменились в 30-е годы, после серьезного изменения средств производства в течение первых двух пятилеток. После индустриализации возникло общество, совершенно непохожее на общество перед индустриализацией.

В принципе, уже этого достаточно, чтобы признать тезис "производительные силы не пахнут" ложным. Еще как пахнут! Однако, обратим внимание на структурные различия капитализма и коммунизма. Капитализм стоит на частной собственности на средства производства и природные ресурсы, и на стремлении к извлечению прибыли, то есть прибавочного продукта, находящегося в исключительном распоряжении собственников. Капиталисты создают технику и организуют такие производственные отношения, в рамках которого происходит рост богатства собственников, тогда как несобственники живут за счет продажи своего труда собственникам. Таким образом, капиталисты определяют все параметры общественного воспроизводства и распределения полученного продукта. Эта мысль была сформулирована философами еще в XVIII веке в виде утверждения, что стремление к прибыли и роскоши есть благо, и это стремление богатых дает работу и средства к существованию для бедных. В то время эта мысль была весьма близка к истине, но теперь мы видим как класс капиталистов накопил такие богатства, которые потребить он не в состоянии, и накопление в мире добралось до объема мирового ВВП. Это богатство теперь не распределяется в пользу бедных через потребление класса капиталистов.

Далее, в условиях частной собственности каждый собственник накопляет для себя, и это приводит к тому, что средства производства развиваются в виде обособленных друг от друга предприятий, связанных между собой рынком, то есть механизмом объема прибавочного продукта. Рынок этот имеет двухэтажную структуру, на верхнем этаже которого идет обмен между собственниками, а на нижнем - распределение капиталистом продукции среди нанятых работников. Средства производства в рамках этой системы всецело подчинены весьма ограниченной задаче - увеличению богатства их собственника. Технический прогресс сильно ограничен этой задачей и принимается только то, что способно ее решить, и потому капиталист принимает лишь такую технику, которая способна в наиболее короткие сроки произвести наибольшее количество продукции. Чем больше у него излишков, тем лучше у него позиции в обмене на рынке. Отсюда погоня за ростом производительности, погоня за снижением издержек (меньше затрат - больше количество продукции), погоня за расширением сбыта продукции. Теория об удовлетворении спроса хорошо маскирует эти устремления, хотя на деле речь идет лишь о том, чтобы вовлечь как можно больше людей в процесс производства и увеличить свое богатство. Именно поэтому капитализм везде, куда только дотягивается, истребляет замкнутые хозяйственные системы, и на определенном этапе своего развития серьезно содействовал увеличению численности населения мира за счет "зеленой революции".

У коммунизма совершенно другие задачи. Коммунизм строится как система, обеспечивающая цивилизационное развитие человечества и его экспансию в космосе. Из этого вытекает две основные хозяйственные задачи. Первая - обеспечение всего населения мира по потребности. Вторая - обеспечение цивилизационных задач и космической экспансии необходимыми материальными ресурсами. Отсюда вытекает невозможность сохранения частной собственности на средства производства и природные ресурсы, и отсюда же вытекает необходимость создания совершенно иных производительных сил. Нужно добиться, чтобы у всех все было, а это вопрос достижения определенных объемов производства материальных продуктов, минимально необходимых для обеспечения населения всего мира. Техника позволяет добиться этого различными способами, как сравнительно немногочисленными, но высокопроизводительными машинами (как сейчас в капиталистическом хозяйстве), так и очень большим количеством сравнительно малопроизводительных, но универсальных машин (как предлагается в рамках коммунизма). В чем разница? В том, что второй способ при ставке на рабочих, ими управляющих, потребует столько рабочих, сколько в мире нет и не появится. Однако, их относительная простота в конструкции и процессах позволяет их полностью автоматизировать и объединить в крупные системы машин, которые получили название автоматических комбинатов. Универсальность их позволяет производить как продукты, так и такие же машины, то есть обеспечить самовоспроизводство. В рамках такого рода хозяйства будут доминировать технологические связи между комбинатами, что приведет к исчезновению рынка и переходу к прямому распределению продукции. Собственно, и само распределение также превратится в технологическую операцию доставки и выдачи продукта по требованию. Технические требования сильно меняются. Нам уже не нужно гнаться за ростом производительности, годится почти любая технология, лишь бы она позволяла достигать нужного объема производства и укладывалась бы в определенные рамки потребления сырья и энергии. Конечно, для установления этих рамок капиталистического расчета недостаточно, тут требуется именно планирование, весьма близкое к советскому образцу.

Если размышлять только в рамках самообеспечения, как это делают весьма многие, то эта идея не слишком понятна. Но надо учитывать, что нет такой цели у коммунизма - остановиться на минимальных потребностях, а есть цель развивать производство дальше для создания избытка продукции сверх потребительского фонда, и избыток этот пойдет на цивилизационные цели: рациональное переустройство мировой инфраструктуры, научно-исследовательские проекты, космическую экспансию. По мере развития коммунизма баланс будет смещаться в сторону именно цивилизационной составляющей. Этот избыток производства не только позволит человечеству развиваться, но и гарантирует отсутствие дефицита: часть производства при необходимости можно будет переключить на потребительские нужды или создать необходимые системы машин для восполнения новых потребностей. При планировании и самовоспроизводстве эта задача решается достаточно легко.

Таким образом, производительные силы капитализма и коммунизма - резко различны. Именно из этого вытекает мой принципиальный отказ от работы на капиталиста, от аргументов типа: "это в пользу автоматизации".