Недавно в печати появились посмертные воспоминания сотрудника ЦРУ Теда Шекли (Ted Shackley) «Мастер шпионажа. Моя жизнь в ЦРУ» (2005). Где Шекли говорит:

"У нас не было надежного доступа к диссидентам, поэтому мы не могли достичь взаимопонимания с потенциальным руководством переворота. То, чего мы искали в 1963 году, материализовалось лишь в середине 1989 года, когда Арнальдо Очоа Санчес в результате своей деятельности в Анголе стал представлять полновесную силовую угрозу Кастро.

Шекли был специалистом по так называемым «исполнительным акциям» (еxecutive actions) – операции по физической ликвидации государственных лидеров неугодных США. Его хорошо знал Милтон Борден руководитель отдела Восточной Европы в ЦРУ, сыгравший ключевую роль в организации диверсионных акций в Румынии в 1989. В 1979 у Джорджа Буша Шекли возглавлял Оперативное управление ЦРУ и принял участие в организации «Октябрьского сюрприза». Шекли хорошо знал Кубу. В 1963 году он руководил операцией по ликвидации Фиделя Кастро с последующим переворотом под кодовым названием «Операция 40»…

Реакционный обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Уильям Сафир назвал Фиделя «Чаушеску Кариб» в 1989. Но их судьба в этом году сложилась по-разному. Чаушеску тоже отказывался стать «гибким», и Горбачев дал советским спецслужбам приказ на подготовку его свержения и сотрудничества в этом деле с американскими спецслужбами.

Такой же сценарий Чейни, Вебстер и Гейтс готовили вместе с советскими спецслужбами и для Фиделя Кастро. Причем подготовка началась еще раньше, с 1987, когда Горбачев приехал в Вашигтон.

Больше всего Горбачева беспокоили Кастро и Хоннекер (руководитель ГДР), крепнущие связи между ними. На заводах ГДР оставалась вооруженная рабочая милиция. Спецслужба Маркуса Вольфа тоже могла не согласиться на свою сдачу американцам. Кубинская революция не сдавалась, и авторитет Фиделя оставался высоким. КГБ передавал Горбачеву, что Кастро считал его изменником делу социализма. Шла информация и от заграничных «друзей перестройки».

В январе 1989 года в разговоре со своим другом, писателем Габриелем Гарсиа Маркесом, сторонником горбачевской перестройки, Фидель сказал: «Пойми меня правильно. Я не против принципов перестройки, но это исключительно рискованная политика. Она ведет мир социализма обратно в капитализм». А когда Маркес возразил, что напротив перестройка это «скорее начало настоящего социализма, социализма с человеческим лицом», Кастро ответил: «Нет, поверь мне, Габо, это будет катастрофой». И об этом знал Горбачев.

В июне 1998 года газета El Nuevo Herald (испаноязычный выпуск «Майами Геральд») опубликовала сенсационное заявление бывшего кубинского журналиста Рауля Мартина, который более 10 лет работал в информационном агентстве «Пренса Латина». Мартин рассказал, что в период 1987-89 гг. он участвовал в операции КГБ, которая проводилась под прикрытием советского агенства «Новости». Целью операции была работа с недовольными элементами в кубинской армии с целью подготовки свержения Кастро и перехода к политике «перестройки».

Вряд ли только КГБ готовило переворот на Кубе. У ГРУ для этого было не меньше возможностей благодаря обширным военным связям между СССР и Кубой. И в первую очередь, благодаря тесным связям дивизионного генерала Арнальдо Очоа Сантеса с Генштабом МО СССР и лично с одним из заместителей начальника ГРУ– Юрием Гусевым. Гусев собственно и вел подготовку по свержению Кастро. В советском генералитете хорошо знали Очоа и его «демократические» взгляды по академии Фрунзе и тесному взаимодействию в Африке, где он критически высказывался о политическом курсе Кастро еще в 70-х годах.

Советские генералы политического вектора Генри–Горбачева, ставленники и выдвиженцы последнего, готовили Очоа на роль вождя антикастровского переворота. Помогали ему в Эфиопии и Анголе.

Стоит упомянуть еще две важных фигуры это братья-близнецы Тони и Патрицио Де Ля Гуардиа. Тони возглавлял сверхсекретное подразделение Министерства внутренних дел по добыче валюты. В Панаме у него было подставное представительство. Тони и Очоа прекрасно знали друг друга.

В апреле 1989 на Кубу с дружеским визитом прилетел М.С. Горбачев, который говорил о «социализме с человеческим лицом», о демократизации общества и вечной дружбе народов СССР и кубинского народа. Целью же было свержение Кастро.

Гавана, 4 апреля 1989 года. Кастро уже знает, что советские спецслужбы приступили к подготовке военного переворота на Кубе. До расстрела группы Очоа — де ля Гуардия остается немногим больше двух месяцев.

В данной ситуации сыграли важную роль кубинские спецслужбы узнав о планах. 27 мая 1989 года Рауль Кастро приказал обеспечить наблюдение за домом министра транспорта Диоклеса Торальба (Diocles Torralba). В прошлом, Торальба руководил силами ПВО МО и сохранил связи в армейской среде. Имел близкие отношения с высшими чинами. Его дочь, Мария Елена, была замужем за Тони. В этот вечер Очоа находился в доме у Торальба. Зашел разговор о перебежчиках – майоре Флорентино Азпилага и генерале ВВС Рафаэле дель Пино. Очоа заговорил о благах советской перестройки и об изменяющейся позиции его советских товарищей по Анголе относительно перехода к демократии. Собравшиеся не подозревали, что их подслушивает оперативная группа Рауля Кастро.

Позиция «советских товарищей» действительно изменялась, и очень быстро. Когда андроповский вектор в КПСС и КГБ начал перестройку, он поначалу встретил противодействие номенклатурных кланов в Армии, ГРУ, ВПК и анти — КОКОМ.

Но когда грушники поняли, что Горбачев все сдает, они перевернулись на 180 градусов и присоединились.

Очоа, братья де ля Гуардия и другие были арестованы через две недели после вечеринки у Торальба.

На судебном процессе в Гаване, кубинское руководство приложило особые усилия, чтобы исключить подозрения в политическом заговоре. Все свелось к наркотикам и коррупции. Но основательная чистка Министерства обороны и внутренних дел указывала на обратное. Существование военного заговора необходимо было скрыть по ряду причин, внутренних и внешних. Открытое расследование заговора вскрыло бы роль в нем советских спецслужб, а Кастро еще надеялся на изменение ситуации в СССР. А известие, что прославленный генерал и военная верхушка готовили проамериканский путч было бы страшным ударом для самосознания кубинского общества.

Две недели спустя после расстрела Очоа и Тони, Фидель заявил:

- Мы предупреждаем империализм: у него не должно быть никаких иллюзий в отношении нашей Революции. Пусть он не думает, что она не устоит если в социалистическом лагере произойдет катастрофа. Если завтра нам сообщат, что в Советском Союзе началась всеобщая гражданская война или даже что Советский Союз распался… Куба и Кубинская Революция продолжат борьбу и продолжат твердо стоять во весь рост.

До гибели СССР оставалось два года…"